— Виктор Иванович, вы побывали на заводе «Омск-трансмаш», выпускающем танки. Как профессионалу какие проблемы бросились вам в глаза?
— Они специфические, их решение зависит в том числе и от комитета по обороне Госдумы, так что, наверное, не буду конкретизировать. Они — не критические. То, что нужно было сделать, сделано. Есть необходимые базовые документы: указ президента, решения правительства, государственный оборонный заказ. «Омск-трансмаш» работает в три смены. Завод выполняет и перевыполняет те задачи, которые ему ставятся. Немного не хватает рабочих, завод занимается этим вопросом. Люди идут. Как сообщили, на заводе неплохая заработная плата, средняя — 72 тысячи, а специалисты получают более 100—120 тысяч. И ещё очень хорошая тенденция: у рабочих светятся лица потому, что они чувствуют — они нужны, востребованы. Так что можно сказать: завод работает на полную мощность и планирует эту мощность увеличить. Танки, которые производит «Омсктрансмаш», во многом модернизированы, в том числе по линии защиты. Я беседовал с людьми, которые были непосредственно в зоне боевых действий. Омские танки выдерживают до двенадцати попаданий американских «Джавелинов», при этом и экипаж, и вооружение остаются в строю, впоследствии требуется незначительный текущий ремонт. Танк надёжный, танк востребованный, и то, что делается, во многом соответствует тем задачам, которые стоят перед Вооружёнными силами.
— Как комитет по обороне, вообще Госдума влияют на развитие оборонной промышленности России?
— Ещё в ходе весенней сессии Госдумы был принят ряд законов, прежде всего об обеспечении Вооружённых сил всеми необходимыми средствами при ведении ими специальных и антитеррористических операций за пределами Российской Федерации. Законы жёсткие, все предприятия ВПК, в том числе и Омский «Трансмаш», вздохнули с некоторым облегчением. Законы были направлены на то, чтобы убрать бюрократические преграды, чтобы предприятия заработали на полную мощность. Есть ещё определённые сложности, но мы работаем над их преодолением. Кроме того, Госдума приняла законы о льготах для военнослужащих, участвующих в специальной военной операции, в том числе по жилью, по кредитам. Они направлены на то, чтобы семьи военнослужащих были достойно обеспечены.
— То есть мобилизация мужчины для семьи — это не потеря кормильца…
— Да, это во многих случаях — прибавка к семейному бюджету. Это направлено в том числе и на повышение престижа службы в армии, чтобы семья могла достойно жить, гордиться своим мужем, сыном, братом, тем, что они защищают Родину. Сейчас принят также ряд законов о социальном обеспечении, о пенсиях военнослужащих, а также законы по социальным проблемам, которые долгое время не решались. Всё, что необходимо для законодательного обеспечения проведения мобилизации, бесперебойной работы оборонной промышленности, для социального обеспечения тех людей, которые участвуют в боевых действиях, сделано.
— Второй вопрос — о ходе мобилизации. Вы пока ещё не были в омских мобилизационных пунктах, но бывали в аналогичных в других регионах. Ваши впечатления?
— Очень разные ситуации. Где-то лучше, где-то хуже. В Чеченской Республике я был на смотре готовности полка и трёх отдельных батальонов — «Восток», «Запад» и «Юг». Батальоны были полностью укомплектованы, экипированы и сейчас уже выполняют боевые задачи в Донбассе. И ещё готовятся части, которые будут направлены в зону боевых действий. В большинстве своём люди понимают, что перед нами стоит задача защиты суверенитета страны, что с нами воюет не Украина, а коллективный Запад. Сейчас на стороне противника всё больше и больше наёмников, причём совершенно разных — и европейцев, и из арабского мира, и так далее. И мы должны защитить теперь уже наши новые субъекты Федерации. К сожалению, обстрелы городов России продолжаются до сих пор. Мне это как военному стыдно слушать. Но, думаю, в ближайшее время будут предприняты меры для нанесения ударов по коммуникациям, чтобы прекратилось поступление оружия, которое огромным потоком идёт с Запада. И второе: в ближайшее время те наши формирования, которые находятся в зоне проведения специальной военной операции, будут доукомплектованы до штатов военного времени, что в корне изменит ситуацию. Она уже теперь в значительной мере стабилизировалась. А с приходом тех частей, которые сейчас формируются и проходят боевое слаживание, ситуация в корне изменится.
— Можете что-то сказать по срокам выполнения этой задачи?
— Создать новые части — это порядка двух месяцев с начала мобилизации. Но если говорить о тех частях, которые уже находятся в зоне проведения СВО и доукомплектовываются, то этот процесс идёт уже сейчас, в эти части люди уже отправляются.
— Недавно командующим объединённой группировкой войск Вооружённых сил России в зоне СВО был назначен генерал армии Сергей Суровикин. Как вы оцениваете это решение мин-обороны?
— Я знаю Суровикина с того момента, когда он был командиром 42-й дивизии в Чеченской Республике, я в то время был там заместителем командующего группировкой, потом — командующим армией. Это грамотный в военном отношении человек, твёрдый, умеющий своевременно принимать решения и отвечать за их выполнение. Поэтому я думаю, что он оказался на своём месте.
— С приходом Суровикина связывают массированные обстрелы объектов на Украине.
— Те удары, которые были нанесены по объектам инфраструктуры Украины после взрыва на Крымском мосту, нужно было давно наносить. Но самое главное, я считаю, необходимо уничтожить объекты на коммуникациях, мосты, туннели, чтобы остановить поток оружия с Запада. Оружие, которое идёт на Украину, должно уничтожаться до того, как оно поступит в зону проведения боевых действий. Хватит уже Донецк обстреливать! Восемь лет их обстреливали.
— Сейчас много говорят о проблемах мобилизации, о проблемах снабжения вновь создающихся подразделений. Поэтому прямой вопрос: кто украл полтора миллиона комплектов снаряжения?
— Думаю, что их никто не крал, кому они нужны? Скорее всего, были украдены те деньги, которые выделялись на их производство и закупку. И с этим надо разбираться. Сейчас принимаются все меры, чтобы военнослужащие были полностью обеспечены всем необходимым. То, что солдаты должны получать, они получают. Да, поначалу, весной, когда отправляли сперва по два батальона от полка, потом — по три, комплектовали их контрактниками, тогда действительно многого не было. И в первые месяцы проведения операции контрактники действительно вынуждены были закупать обмундирование. А почему так вышло? Да потому, что в ходе сердюковских реформ тыловое техническое обеспечение было уничтожено. Его не было вообще! Мы передали его гражданским организациям на аутсорсинг. «Оборонсервис» и прочее… И оказалось, что в частях обмундирования нет вообще, а в военкоматах — только то, которое предназначено для призывников. Но сейчас ситуация нормализуется. Поставлены задачи, выделены деньги. Средств хватает. Есть вопросы по распределению этих денег. Нужно всё-таки дать какую-то свободу и руководителям оборонных заводов в том, как маневрировать в рамках государственного оборонного заказа. Более того, с этого года изменился порядок финансирования оборонного заказа. Сейчас мы примем бюджет, и деньги, выделенные министерству обороны на весь 2023 год, первого января будут на его счетах. А не так, как раньше: 10% в первом квартале, во втором — 20%, а в четвёртом — всё остальное. А потом оставшиеся деньги изымались обратно, хотя их и невозможно было использовать, так как слишком мало времени оставалось. Соответственно, и министерство выделяет предприятиям деньги в те сроки и в тех объёмах, которые нужны для выполнения оборонного заказа. Деньги выделялись на конкретные цели. Этот вопрос долго не решался, но в этом году он решён.
— И всё же — снова о мобилизационных центрах. У нас мобилизационный центр в бронетанковом институте создавался буквально с нуля. В чистом поле поставили палатки — и сначала там больше не было ничего. Помогали и город, и область, и волонтёры. Проблемы были со всем, вплоть до дров для отопления палаток.
— Ещё раз повторю: в годы сердюковских реформ у нас были ликвидированы базы мобилизационного развёртывания. Раньше существовали части сокращённого состава, имевшие офицеров, какое-то число солдат и самое главное — технику на полный состав, боеприпасы и запасы материальных средств. Пришли люди — и полк буквально в течение нескольких дней может выходить на полигон для боевого слаживания. В ходе сердюковских реформ решили: «А зачем нам мобилизационный резерв? У нас все части постоянной готовности».
Но армия в том составе, в каком она есть, способна разве что гоняться за боевиками. А воевать с серьёзной современной армией — нет. Украина, кстати, сохранила свою базу мобилизационного развёртывания. Нам же её приходится на ходу создавать. У нас тыловое обеспечение было сокращено, все вопросы питания, вещевое обеспечение, техническое и так далее — всё передано на аутсорсинг гражданским. Заводы, которые производят технику, должны её и обслуживать. А в боевой обстановке кто это будет делать? Три фамилии: Сердюков, Медведев, который тогда был президентом, и начальник Генерального штаба Макаров. Они разрушили систему, они виновны в проблемах сегодняшней мобилизации.
Сейчас мобилизационную систему надо восстанавливать. И после этой спецоперации нужно будет сделать так, чтобы наши Вооружённые силы были готовы к любому мобилизационному развёртыванию. У нас по штатам мирного времени армия — до полутора миллионов человек. А по штатам военного времени должна немедленно, в течение нескольких суток, развёртываться до пяти миллионов. Сейчас без мобилизации мы не сумели решить задачи даже на Украине. Только на Украине. А там ещё Польша бряцает оружием. Создают, как они говорят, «лучшую армию в Европе». И надеяться только на применение ядерного оружия нельзя. Ядерное оружие — это оружие сдерживания. В своё время Иосиф Виссарионович Сталин с Лаврентием Павловичем Берия создали ядерное оружие — и оно до сих пор нас защищает. Пока защищает.